Ян ван Эйк 1385/1390 – 1441
Его художественный престиж отчасти зависит от его непревзойденного мастерства в живописном иллюзионизме. Работа "Распятие и Страшный Суд", с его скалистой, потрескавшейся землей, мимолетными облачными образованиями и бесконечным уменьшением деталей к голубому горизонту, раскрывает его систематическое и разборчивое исследование мира природы. Способность Ван Эйка манипулировать свойствами масляной краски сыграли решающую роль в реализации таких эффектов. Начиная с пятнадцатого века, комментаторы выражали свое восхищение и удивление в связи с его способностью имитировать реальность и, в частности, воссоздавать эффекты света на разных поверхностях, от тусклых отражений на непрозрачных поверхностях до ярких, смещающихся бликов на металле или стекло. Подобные эффекты изобилуют в работе "Мадонна каноника ван дер Пале" (1434–36), о чем свидетельствуют мерцающая золотая нить парчового покрова святого Донатия, свечение округлых жемчужин и ослепление ограненными драгоценностями в костюмах святых фигур, или маленькие, искаженные отражения фигурок Богоматери и Младенца, повторяющиеся в каждом изгибе полированного шлема Святого Георгия. Почти клинические детали на лице стоящего на коленях патрона ярко иллюстрируют острую объективность Ван Эйка как портретиста. Благодаря своему пониманию эффектов света и тщательному изучению деталей, Ван Эйк способен построить убедительно единый и логичный мир изобразительного искусства, наполняя абсолютную неподвижность сцены искрящейся энергией.
Несмотря на эту легендарную объективность, картины Ван Эйка, пожалуй, наиболее примечательны своей чистой выдумкой. Он часто стремился обмануть глаз и поразить зрителя своим чистым мастерством: надписи на его работах имитируют резные или прикладные надписи; статуэтки гризайль имитируют настоящую скульптуру; окрашенные зеркала отражают невидимые, воображаемые события, происходящие за пределами пространства изображения. В «Портрете четы Арнольфини» выпуклое зеркало на задней стенке отражает две крошечные фигуры, входящие в комнату, одна из них, вероятно, сам Ван Эйк, как предполагает его выдающаяся подпись выше, которая гласит: «Ян ван Эйк был здесь. 1434.» Указывая на то, что эти фигуры занимают пространство зрителя, оптическое устройство зеркала создает гениальную выдумку, которая подразумевает преемственность между изобразительным и реальным мирами, вовлекает зрителя непосредственно в конструкцию и смысл картины и, что существенно, помещает самого художника в центральной, хотя и относительно дискретной, роли. Другой отраженный автопортрет, на этот раз в щите святого Георгия в Богородице-канонической ван-дер-Паеле, функционирует как часть текстурного реализма Ван Эйка, но также бросает вызов нашей доверчивости, напоминая нам, через это незначительное вторжение в образ художника, что его якобы реализм является выдумкой.
Ян ван Эйк умер в Брюгге в июле 1441 года; похоронен на кладбище Собора Святого Донатиана. В начале 1442 года по воле его брата Ламберта художник был перезахоронен в самом соборе, уничтоженном в 1799 году. В эпитафии ван Эйка написано: «Здесь покоится славный необыкновенными добродетелями Иоанн, в котором любовь к живописи была изумительной; он писал и дышащие жизнью изображения людей, и землю с цветущими травами, и всё живое прославлял своим искусством…».
Ван Эйк имел несколько учеников, в их числе — знаменитый впоследствии живописец Петрус Кристус. Искусствовед Эрнст Гомбрих писал о мастере: «По всеобщему признанию, наиболее смелые открытия, обозначившие перелом в художественном развитии (человечества), принадлежат живописцу Яну ван Эйку (1385/90 — 1441). Величайшее его создание — многостворчатый алтарь (полиптих) для собора в Генте»